Совсем скоро в Таксимо на памятнике первопроходцам Байкало-Амурской магистрали появится такая вот информационная табличка:
«Первый в мире цельнометаллический двухмоторный моноплан АНТ-4 (основные модификации Г-1 и ТБ-1), бортовой номер СССР Ж-II. В гидроавиации использовался на поплавковом шасси. Производитель ОКБ А.Н.Туполева. Всего было построено 216 самолётов АНТ-4 разных модификаций. Копия (масштаб 1:2) изготовлена Авиационным заводом г. Улан-Удэ на средства, заработанные на субботниках комсомольцами Республики Бурятия. Гидросамолёт принадлежал Витимской изыскательской экспедиции «БАМпроект». Потерпел крушение 15 августа 1940 года в 10 час.27 мин.45 сек. на оз. Баранчеевское. Был поднят со дна озера 29 октября 1981 г. и перевезен в центральный музей ВВС РФ (г. Монино). В авиакатастрофе погибли пилот Сергей Васильевич Курочкин и шесть работников изыскательской экспедиции».
…И пассажиры московского поезда, прогуливаясь по привокзальной площади во время стоянки, не будут в недоумении спрашивать, что за самолет, и почему он здесь? Кстати, говорят, что это единственный в мире памятник самолету, установленный на железнодорожной станции. Да и нашим, местным жителям, пожалуй, стоит знать историю памятника, которому в августе исполняется четверть века.
Возможно, кому-то посчастливилось прочесть документальную повесть В.В.Измайлова «Ушедшим в бессмертие» (издание 1982 г.). В 2014 г. Виктор Вавилович переиздал повесть, включив ее в авторскую книгу «Память зовет». Не случайно на обложке – наш самолет! Известный журналист считал эту работу одной из самых значимых в своем творчестве. В.В.Измайлов, вошедший в историю Бурятии еще и как основатель первого республиканского отряда по поиску погибших авиаторов, исследователей Байкала-Амурской магистрали, ушел из жизни 6 июня 2019 года…
1940 год.Геологическая партия №11 Витимской экспедиции «БАМпроекта» проводила изыскания 120-километрового участка от Таксимо до Северомуйска. 15 августа 9 часов 30 минут по Москве с гидропорта п. Нелят поднялся самолет. На борту находились инженерно-еработники, рабочие изыскательской партии,буровое оборудование и продовольствие, члены экипажа — командир Сергей Курочкин, бортмеханик Павел Бахчев, бортрадист Анатолий Хотимченко. «Штурмана не взяли: рейс близкий — от Витима до Таксимо меньше сотни километров, по сути, только взлет да посадка, трасса ровная, известная, а погода ясная. Тут захочешь — не заблудишься и никуда не денешься из долины, огражденной двумя горными хребтами…» (Сергей Богатко «Особая группа НКВД»)
15 августа у пилота Сергея Курочкина был день рождения,ему исполнялось 30 лет. Последний в его жизни полет длился чуть меньше часа.
О трагедии на Баранчеевском озере мне довелось услышать от жителей п. Муя.
«В тот день 15 августа 1940 г. подруги Надя и Женя отправились на Парам через Баргалино. А в Нелятах, на берегу Витима в это время рабочие изыскательской партии загружали гидросамолет. С нелятского гидропорта радисту Волосникову сообщили, что экипаж Сергея Курочкина с грузом и рабочими вылетел в Таксимо. Когда в положенное время самолет не вышел на связь, радист, заподозрив неладное, побежал на озеро, куда должен был приводниться гидросамолет.
«На берегу стон, рев. Самолет лежит кверху брюхом, железом, которое везли, людей и прибило, на плот вытаскивают оставшихся в живых. Ваня мой бегом обратно, передать на «большую землю», что произошло», — вспоминает Н.А. Волосникова.
За то, что сообщил немедленно, Ивану Волосникову объявили благодарность, а за часы, снятые с гидросамолета, получил выговор. От берега к самолету можно было добраться на плоту. Этим путем воспользовались предприимчивые таксимовцы тех лет – расчески и ложки, сделанные из дюралевой обшивки самолета, продавали, пожалуй, во всех уголках Муйской долины.
Известие о трагической гибели летчика и рабочих изыскательской партии Надежду застало на Параме. «Вижу, гонит кто-то на коне, ну, думаю, напился мужик. А это был отец разбившегося в гидросамолете Павла Тихонова. На кладбище в п. Муя его и схоронили. Остальных погибших в этой авиакатастрофе наемных рабочих похоронили в Таксимо, в братской могиле. А попрощаться с ними приходили в мою избу-читальню…».
Евдокия Михайловна Прокудина (Скосырская) вспоминает об этом так. «Изыскатели жили у нас во дворе в большой палатке. Узнав про аварию на Баранчеевском, все побежали на озеро. Детей прогоняли, но мы не ушли. Помню, один из спасшихся, с окровавленной головой, видимо, в шоке, вытаскивал из кармана бумажные деньги, совал их мальчишкам с криком: «Заляпайте, заляпайте». Он все же умер… Из погибших самым молодым был Паша Тихонов, остальные — зрелого возраста мужчины». Их похоронили вблизи озера Чернова и Горенковских пашен. Неподалеку покоятся отец и сын Скосырские.
Вскоре экспедиция БАМпроекта покинула Таксимо…» (Газета «Муйская новь»,2006 год,О.Колесникова «Поселенцы Муйской долины»).
«В том злосчастном рейсе 15 августа 1940 года в изогнутой, как плетеная корзина, штурманской кабине, которую в шутку называли «Моссельпромом», вместе с бортрадистом Хотимченко
расположились еше трое пассажиров: начальник изыскательской партии № 6 Иван Введенский и две девушки — техники-геологи. Остальные шестеро пассажиров разместились в фюзеляже, в салоне на бурильных трубах… Над мелководным озером Борончеевским, что вблизи поселка Таксимо, стоял полный штиль. Исключительно редкостное явление в здешних местах и самая неприятная вещь для посадки гидросамолета: в наиболее ответственный момент, когда надо выравнивать машину, поверхность воды становится совершенно неразличимой — пилот видит только отражение гор и неба. Обычно в таких случаях высылают катер, который морщинит воду, дробит «зеркало». Известны случаи, когда военные морские летчики дробят из пулемета черное зеркало бухты, чтобы правильно определить высоту. Но подобных дней с мертвым штилем практически не бывало. Не оказалось на подобный случай и катера. Или не сообразили по недостатку опыта, что в такую прекрасную погоду летчику нужна какая-то помощь.
Возможно, окажись на месте штурман, он под своим углом зрения сумел бы различить поверхность воды и подсказать пилоту момент, когда надо выравнивать машину. Но шли без штурмана, а летчик воды не увидел. Самолет коснулся зеркала под крутым углом, его поплавки тотчас зарылись в воду. Стойки шасси, которые так часто ломаются, тут, на беду, выдержали, хвост по инерции понесло вверх, и машина опрокинулась. .. От удара об воду передняя кабина сразу отвалилась, и все, кто находились в «Моссельпроме», остались живы, хотя и получили ранения, ушибы. Тех же, кто сидел в фюзеляже — шестерых геологов, — с размаху накрыло трубами и припечатало к потолку. Командир успел крикнуть: «Толя, открой люк!.. Паша, назад!..» Оказавшись перевернутым вниз головой, с зажатыми в рычагах ногами, летчик захлебнулся в мутной воде озера. Оглушенный ударом бортмеханик Бахчев с трудом вывернулся и вынырнул. Окровавленными руками, срывая ногти, он безуспешно пытался открыть бомбовой люк.
Жители Таксимо, услышав треск и крики, выбежали к озеру, бросились на лодках спасать тонущих. Радист гидропорта передал сигнал бедствия. Из Нелят немедленно была выслана летающая лодка МП-1. Ее вел Скорик, штурманом был Румянцев, бортмехаником — Иванов.Они прибыли так быстро, что увидели в озере опрокинутый и изуродованный самолет Курочкина, который еще оставался частично на плаву и медленно погружался на зеленое илистое дно. Когда через полвека самолет поднимут, на часах кабины пилота поисковики увидят, что стрелки за мерли в 10 часов 27 минут 45 секунд — момент удара.(Сергей Богатко «Особая группа НКВД»)
Радист гидросамолета А.Д. Хотимченко спустя сорок с лишним лет расскажет группе «Поиск»: « С Курочкиным на Ж-II летали мы три года.Реакция у Сережи была изумительная.И технику знал прекрасно-начинал в авиации с механика.Чего только в ту пору не случалось- и рули высоты заклинивало, и вибрация нас трясла, и мотор в воздухе горел-всегда Сережа выходилиз положения.А как он пилотировал!И на что только не садил свою машину!…И в тот последний полет на Таксимо он сделал все, что мог.Когда понял, что самолет врежется в воду,успел крикнуть: «Толя,люк открой!»…Машина дважды ударилась о воду,- продолжал Хотимченко.
— Металл страшно застонал.Нас четверых,тех,кто был в штурманской кабине,выбросило в воду.Потом я вытаскивал на перевернутый самолет девушку, ее подруге помог выбраться начальник изыскательской партии.Вот ведь судьба-перед вылетом все трое попросились ко мне в кабину…Потом смотрю-от берега озера плот медленно идет. А в флюзеляже кто-то стонет.Ногти сорвал, хотел сгоряча руками бомболюк открыть.Подошел плот.Доской выламывали створки люка.И вот показываются окровавленные руки,окровавленная голова.Паша Бахчев!Бортмеханик!Жив!Потом он рассказывал,что рявкнул на него Сережа: «Назад!» Успел Паша выскочить из пилотской кабины.Жив остался.И Сережа мог бы…(Виктор Измайлов «Память зовет»).
Группе «Поиск» в архиве МВД удалось добыть анонимный документ о том,что Курочкин вылетел к Баранчеевскому озеру на неподготовленном самолете. «…А дальше показания свидетелей и вывод следствия-установленный аноним убедил лодочника, что самолет прилетит еще не скоро.Встретить на озере крылатую машину было некому…» (Виктор Измайлов «Память зовет»).
По счастливой случайности один из руководителей Витимской экспедиции А.А. Дудаев в тот день не попал на борт гидросамолета. «Одна из версий утверждает,что авария произошла по вине экипажа.Якобы Курочкин не рассчитал расстояния до глади озера и с опозданием пошел на снижение.
— Но Курочкин был очень опытным, выдержанным пилотом,он прекрасно ориентировался на зеркальных аэродромах таежных озер. Ему неоднократно приходилось приводняться в самых невероятных условиях. В данном же случае виной была скорее всего техническая неисправность, — считает А.А. Дудаев…Однажды крылатая машина забарахлила.Два дня подряд поднималась она в воздух и тут же спешно садилась на гладь Витима.Ребята во главе с Курочкиным копались до вечера в моторе. А на следующий день — снова вылет.Кто мог знать,что он будет последним…
Курочкин пытался во что бы то ни стало дотянуть до глади озера.И это ему удалось,но посадить самолет оказалось уже невозможным. В результате самолет на большой скорости врезался в воду.Моментально отлетела одна из гондол,вслед за ней крыло.Машина потеряла равновесие и перевернулась. Двоих,техника-геолога Марию Филичкину и начальника изыскательской партии Ивана Введенского — выбросило через отверстие,образованное в районе отломившегося крыла.Чудом удалось спастись механику самолета.Остальные погибли…» («Тайна Баранчеевского озера», газета «Витимские зори»,1981 г.)
Здесь небольшая неточность. Девушек было две, вторая-подруга Филичкиной (Филючковой?) — Клава.На мой взгляд, версия о неисправном самолете звучит более убедительно. Не забываем о годах массовых политических репрессий. Автора анонимки вычислили… А как было на самом деле, уже никто не узнает. Другой отважный летчик Анатолий Семенович Шведовский, посадивший в экстремальных условиях самолет на Шаман гору, попал после этого случая в читинскую тюрьму, где узнал о войне, был реабилитирован и летал на бомбардировщике.
А наш самолет так бы и остался лежать на Баранчеевском, напоминая о себе торчащим из воды хвостом.
Старожил села Неляты Иван Иванович Герасимович, бывший радист «Бампроекта» вспоминал: «Парни, что приехали сюда в далеком 1938 году, очень торопились провести изыскания, словно боялись опоздать…». Он не раз рассказывал о первопроходцах на митингах памяти. В августе 1987 на берег Витима приехали юные краеведы из Усть-Муи вместе со своим педагогом — наставником Валентиной Трифоновной Лаптевой. Поисковая работа в Усть-Муйской средней школе началась в 1978 году с просьбы ветерана, работавшего когда-то в Воркуте с Сергеем Курочкиным, найти захоронение друга. Ребята вели переписку с бортрадистом Хотимченко и дочерью летчика.
Ученики боролись за право отряду носить имя Сергея Курочкина, было желание начать работу по присвоению его имени поселковой школе. На пионерских субботниках сельские школьники заработали деньги, чтобы заказать в городе мемориальную бронзовую доску и керамическую фотографию летчика. Хорошо знали героев- изыскателей БАМа и в Таксимо, где в этом же, 1987 году году прошел трехдневный боксерский турнир, посвященный памяти Сергея Курочкина, с участием юных спортсменов Нижнеангарска,Тоннельного, Витима, Куанды и Северомуйска.
Эстафету сельских краеведов подхватили молодые строители бамовского поселка Таксимо в 1980 году. Узнали про самолет от старожилов, обнаружив его на озере, пригласили студентов-аквалангистов Восточно-Сибирского технологического института. Те с эниузиазмом взялись за дело. Однако отыскать в мутной воде Баранчеевского озера гидросамолет с первого раза не получилось. Ориентиром места падения был хвост самолета,но накануне, зимой, бамовская ребятня его отломала. На помощь аквалангистам пришел местный житель — пенсионер из Старого Таксимо Александр Петрович Забелин, указав место затонувшего самолета. В конце октября ребята из отряда «Комсомолец Бурятии» с помощью аквалангистов и сооружения из бревен и тросов подняли самолет на лед. Конечно, это ему, командиру отряда Михаилу Кокорину пришла идея установить гидросамолет как памятник первопроходцам-изыскателям. Решением совета трудового коллектива мехколонна № 136 взяла на себя финансирование стоимости проекта памятника.
В Национальном Архиве Республики Бурятия мне попался документ Бурятского обкома комсомола. Протоколом заседания бюро обкома ВЛКСМ от 25 февраля 1982 г. «Об итогах республиканского конкурса на разработку проектных предложений памятника первым изыскателям Байкало-Амурской магистрали представило к награждению Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ Ракшаева Ринчина Ракшаевича, архитектора института «Бурятколхозпроект», победителя конкурса…» Кобылкин Владимир Петрович, инженер-конструктор Улан-Удэнского авиационного завода получил почетную грамоту обкома ВЛКСМ как участник конкурса проектов макета памятника. Авиационный завод приступил к изготовлению копии гидросамолета. Деньги собирали всем миром, первыми откликнулась комсомольско-молодежная бригада мехколонны №163, инициативу поддержали комсомольцы республики. Что происходило дальше, узнаем из статьи Евгения Богачева «Память о Памятнике» «…А дальше начались злоключения. Долго искали заработанные на субботниках деньги, но так и не нашли. Обком комсомола, как выяснилось, израсходовал их на свои мероприятия. Сегодня даже трудно выяснить, какая это была сумма…»
За два года, пока искали деньги и велись переговоры об оплате, часть рабочих чертежей на авиазаводе была утеряна. «В срочном порядке, хотя и с большим трудом, проект модели самолета был восстановлен. Молодые рабочие-энтузиасты наконец-то получили возможность завершить ее изготовление. Но при подсчете стоимости всех работ оказалось,что достаточных средств на это — 180 тысяч рублей — завод не имеет. Комсомольцы все же изыскали дополнительные резервы и снизили заявленную сумму до 50 тысяч рублей.Для этого заводской комитет призвал комсомольские бригады поработать на завершении строительства модели безвозмездно в субботние дни…» (А.Гомбоев газета «Правда Бурятии»,1987 г.).
Не известно, как бы разворачивались события дальше, не вмешайся журналистская братия. «…Несколько дней назад я позвонил в Бурятский обком комсомола и от Андрея Волкова, второго секретаря, услышал буквально следующее: «Считаю, что клич Кокорина с этим памятником- один из тех недозрелых починов, которые осудил ХХ съезд ВЛКСМ…» Вряд ли подобная трактовка материалов ХХ съезда комсомола делает честь комсомольскому руководителю. Съезда, который как раз и призывал воспитывать у молодежи уважение к истории своей страны.
Маленькая просека, которую прорубил в историю БАМа отряд «Комсомолец Бурятии», не должна зарасти.»(В.Медведев «Комсомольская правда»,1987 г.). В данном случае речь шла о самолете, поднятом на Шаман-горе, с менее трагичной предвоенной историей последнего полета экипажа, но печальным финалом для самой техники. Подобная ситуация разворачивалась и с гидросамолетом, поднятым со дна Баранчеевского.
Итак, макет памятника, ценой свыше 100 тысяч рублей все же был изготовлен в августе 1987г. Для удобства доставки по железной дороге,макет разобрали.Он прибыл в Таксимо зимой 1988-го и хранился на складе СМП-670 до 1994-го!
Командир отряда «Комсомолец Бурятии» того периода Марианна Болдырева в открытом письме заместителю министра транспортного строительства СССР Е.В. Басину с горечью пишет о многолетней борьбе за памятник. «…На разных уровнях было решено ставить памятник на перроне, и уже инспектором Госархстройконтроля в п.Таксимо Казанцевой была сделана привязка и начаты работы по строительству памятника, но институт Сибгипротранс (г.Новосибирск) оказывается что — то как-то не так «привязал» и на этом месте должен стоять Дом связи. В результате уже заложенный фундамент под памятник был разворочен бульдозером, а виноватых нет. Сейчас решено поставить памятник по другую сторону вокзала. В сентябре 1989 года, как и многие сооружения Бурятского участка Байкало-Амурской магистрали, вокзал, возведением которого занимается ПМК «Латбамстрой», будет сдан в эксплуатацию. По проекту рижских архитекторов, на привокзальной площади должен подняться монумент, очевидно, в честь трудовых побед латышских строителей…Мы прекрасно понимаем, что со сдачей Бурятского участка БАМа в эксплуатацию, дело с памятником может остановиться совсем… Мы считаем, что без вашего вмешательства единственный памятник бамовцам так никогда и не будет воздвигнут. Для нас же, бойцов отряда «Комсомолец Бурятии», не боимся высоких слов, он стал символом связи поколений- отцы наши и деды проектировали, мы завершаем их труд. Они погибли за общее для всех поколений дело, мы-вели поиск живых и мертвых, искали и нашли.Потому что мы твердо верим-память не умирает…».(«Витимские зори», апрель 1989г.) Ефим Владимирович заверил отрядовцев, что необходимая помощь будет оказана.Между тем, до сдачи пускового комплекса БАМа в эксплуатацию оставалось меньше полугода.
«За короткий срок не успели бы -говорит председатель исполкома поссовета Александр Иванович Кардаш.- Проектировщики предложили нам не просто установить на постамент модель гидросамолета. А создать целый архитектурный ансамбль с небольшим бассейном, фонтаном, с тротуарами, пешеходными дорожками, декоративными фонарями. Мы согласились, учитывая место расположения памятника — рядом с вокзалом, культурным и торговым центрами…» (Евгений Богачев, статья «Память о Памятнике», газета «Витимские зори», 1989 г.).
Вот такая случилась история про наш памятник… И если вы уж дочитали ее до конца, давайте вместе поразмышляем.
Память не умирает… Пилот первого класса С.В. Курочкин, награжденный посмертно орденом Боевого Красного знамени, был с честью похоронен. В Тындинском музее истории БАМа хранятся его фотографии и личные вещи, переданные в дар родственниками. Тело 18-летнего парня из Муи Павла Тихонова забрали родители. Фамилии остальных погибших — Бабошин, Пешков, Тарасов, Цуренков, Козьмин- на обелиске первым изыскателям БАМа, возведенном на берегу Баранчеевского озера все тем же отрядом «Комсомолец Бурятии». Они были похоронены в братской могиле в окрестностях Таксимо «вблизи озера Чернова и Горенковских пашен».(?)
Прошло почти 80 лет, но ведь до сих пор находят захоронения погибших в Великую Отечественную…
Память не умирает… но что-то с ней происходит? Не можем сохранить с таким трудом созданное для нас, нынешних жителей Таксимо, не говоря уже о потомках. Уникальный архитектурный памятник в центре поселка был задуман с фонтаном, лавочками, декоративными фонарями, куда можно было бы прийти и местным жителям, и приезжим. Уличные антивандальные светильники для подсветки самолета уже в наше время установила безвозмездно артель старателей «Западная». Через неделю все было вырвано с корнем. Юных вандалов не раз видели верхом на самолете, кто-то испачкал краской подножие памятника. Долго ли продержатся информационные таблички на памятнике Первопроходцам БАМа? Или коротко, как память…
